|
|
ГЛАВА 7
ПЕРВАЯ ЖЕРТВА
— Андрей, весь мой рассказ, он какой-то сложный и неестественный. Первый
раз я столкнулся с тем, что директор и завуч поехали вместе по путевке.
В отделе образования выдали путевки Александрине и Александре Георгиевне
на остров Тенерифе. Неделю их не было в школе. После того как они
отдохнули. Взаимоотношения между ними испортились полностью. Я решил
зайти к Александре Георгиевне, тем более что сплетни о том, что она
увольняется, уже обсуждалось всеми учителями. Когда я открыл дверь, то я
увидел, Александра Георгиевна сидела и собирала вещи в своем кабинете.
Она подняла голову и увидела Дмитрия Васильевича.
— Здравствуйте, можно к вам, – весело сказал я.
— Присаживайтесь, Дмитрий Васильевич! – с огорченным видом сказала
Александра Георгиевна.
— Что-то вы в не настроение? – задал я вопрос.
— Увольняюсь. — С оживленным, но нервозным лицом сказала Александра
Георгиевна.
— Что так неожиданно? — мне стали интересны подробности.
— Да так.
— С директором поссорились? — На «прямую» спросил я.
— Да немного.
— Тогда зачем увольняться. Вы так хорошо с ней отдохнули.
— Я с больными не работаю, — жестким тоном сказала Александра
Георгиевна, и задумалась.
— Подробнее можно?
— Понимаете, Дмитрий Васильевич из разговоров с ней я поняла, что она
психически больной человек, с нервно- психическим расстройством!
— Александра Георгиевна, вы что врач, — удивленно сказал я, и добавил, —
чтобы делать такие заключения.
— Дело не в этом, впрочем, это психология, педагогика, как угодно. Но
что у нее идеи больного человека это однозначно. Это если сказать другим
языком – психология фашистского вождя.
— Интересные у вас выводы, как-то даже страшно. И это все за одну
неделю.
— Не за одну, но после этой недели, я просто не хочу с ней работать.
Александрина потребитель положительных чужих эмоций, а отдает она взамен
только отрицательные эмоции. То есть при наличии у вас хорошего
настроения она вам обязательно его испортит!
— Вы хотите сказать, что ее чужое мнение интересовать не будет, даже
если оно совпадает с ее мнением. И в такой ситуации она будет
раздражаться, что будет приводить к конфликту.
— Возможно и так Дмитрий Васильевич.
— Вы хотите сказать, что она психопат. И она сама будет придумывать
конфликты, без реального повода.
— Это уже вы сказали, – скользким голосом сказала Александра Георгиевна.
— Вы меня пугаете! Александра Георгиевна.
— Самое страшное, что она не способна к дружеским отношениям.
— Почему?
— В дружбе надо чтобы чувства и мысли совпадали у обоих друзей.
— Если она психопат то она будет требовать от всех знаков внимания,
восхищение ей. Кто это делать не будет, то она будет наказывать разными
способами, – нервозным тихим голосом сказал я.
— Вы потом обратите внимание, как она будет навязывать вам свои
убеждения, и не дай бог вы их не примите, то вы увидите ее болезненную
реакцию.
— Но ведь эти манеры приобретаются с детства и по жизни.
— Естественно, но только почему другие должны страдать от этого. Потом
вы увидите, что у нее дружеских отношений ни с кем не будет, но «тень»
будет ходить рядом с ней.
— И кто будет ее тенью?
— Я думаю, что не из тех, кто сейчас работает в школе, это кто-то не из
нашей школы.
— То есть, все проблемы будут зависеть не от того, как ты работаешь? А
чисто, на личных взаимоотношениях с Александриной. – Уже по инерции я
задавал вопрос, в нем же давал ответ.
— Да и от каждого она будет требовать разное.
— Чем больше у нее эмоциональной власти в школе будет, тем больше она
будет разлагать психику остальных. Был интересный эпизод, она не с того
не сего на меня разоралась, а потом когда поняла, что она раскрылась
преждевременно, она начала льстить мне и просить чтобы этот разговор я
не кому не рассказывала. Это из-за того, что я ей, причем деликатно
высказала свое не согласие.
— То есть, вернутся времена культа личности. С начала она подберет под
свою психику завучей, потом учителей, уборщиц. Возникает вопрос: а детей
в таком количестве, где она найдет?
— За детей будут отвечать учителя, классные руководители. За это не
волнуйтесь, она будет выгонять учителей, и тут же публично заявлять, что
она ни в чем не виновата, это учителя плохие.
— Из всего сказанного можно сделать вывод. Что она на высоком уровне
циничный человек. Она будет провоцировать конфликты с теми, кто для нее
менее опасен. Причем у определенной части учителей она будет
пользоваться поддержкой, вторая большая часть будет молчать, и с
молчаливого согласия, третья часть будет вылетать с рабаты.
— Причем это будет касаться любого из трех частей, в не зависимости от
положения в школе. И от этого она будет получать удовольствие.
— Самое страшное во всем этом, что силы зла будут вытеснять силы добра.
И этому не кому будет противостоять. Может, не будите уходить? — спросил
я ее.
— Мне до пенсии месяц остался, я решила, что буду отдыхать.
— Я как-то привык к вам мне жалко, что вы уходите, определенная
порядочность в наших взаимоотношениях была.
— Нет, это уже я для себя решила, я не буду работать с больным
человеком.
— Тогда счастья вам. Я пойду, еще дела есть.
— До свидания. – Сказала Александра Георгиевна, посмотрев на меня
удрученным взглядом.
— Может, и увидимся когда-то, а может, и нет.
Я спустился на первый этаж и почувствовал резкий, гнилой, запах. Перед
моим взором стоял Степан с Тамарой и что-то обсуждали. А в рекреации
перевернут линолеум, и вся его суконная подложка мокрая. Когда я подошел
ближе то я услышал.
— Тамара, такой запах стоит в школе! Как в казарме! Как …. — Степан
морщился.
— Пускай стоит. — С «издевкой» сказала Тамара.
— Директор добро дал?
— А что без него сделаешь. Только по его непосредственному приказу, –
невозмутимо с уверенностью в голосе говорила Тамара.
— Надо его позвать, пусть понюхает, — равнодушно сказал Степан, и
добавил: — Так он может, месяц сохнуть будет!
— Тебе, какая разница, пускай Александрина думает, — добившись «своего»,
безразличным голосом говорила Тамара, — Вот и она, собственной персоной.
— Я не поняла что происходит? Что у вас воняет на первом этаже? —
задавала вопросы Александрина.
— Линолеум гниет. — Ответил Степан, не смотря на Александрину.
— Зачем его перевернули? — Спросила Александрина Степана.
— Тамара сказала, что вы приказали.
— Тамара, это здесь трубы прорваны были?
— Да!
— Пускай тогда сохнет. — Недовольно сказала Александрина.
— Пускай сохнет. — Довольная сказала Тамара.
— А где мы новый линолеум возьмем?
— На втором этаже двери закройте, чтоб запах ко мне не шел. —
Александрина быстрым шагом ушла на второй этаж.
— Андрей Владимирович, и закончилась вся эта история следующим: Этот
запах стоял три недели. Описать его невозможно, его надо нюхать и тогда
вопросов не будет. Все кто проходил первый этаж затыкал носы. Самое
интересное, что в этой рекреации, в самом дальнем кабинете проводились
уроки. В итоге один из старшеклассников, на перемене, поскользнулся и
сломал ногу. Виноват оказался он сам, а школа договорилась с родителями,
что болезнь не повлияет на его «итоговою аттестацию». Все остались
довольные. Линолеум естественно заменили. И эта история была всеми
забыта.
— Ну, и дела Дмитрий. Я тебе скажу. Все как-то странно. Неужели ей было
самой не противно.
— Нет, Андрей Владимирович она на первом этаже не появлялась, пока
линолеум не заменили.
— А надо было, чтоб понимала что делает.
— Я после разговора с Александрой Георгиевной был немного расстроен. В
конце дня я увидел Елену Михайловну и спросил:
— Лена, а что в школе происходит?
— Ты о чем? — тоже не понимающе спросила Елена.
— Об Александре Георгиевне, — уверено ответил я.
— А, о ней, да черт с ней! — воскликнула Елена.
— Не понимаю, – сказал я, смотря Елене в глаза.
— Рассказываю. На Тенерифе два араба увидели, как купается наша
Александрина Николаевна. Она очень им понравилась. Они долго наблюдали
за ней. И видят, как к берегу подошла Александра Георгиевна и в
приказном порядке сказала ей – Вылезай из воды! Арабы поняли, что
хозяйка Александрины Александра Григорьевна. И они ей предложили два
верблюда за то, что она отдаст им Александрину. Естественно Александра
Григорьевна им отказала. Они обиделись и ушли. Когда Александра
Григорьевна рассказала Александрине, о происшедшем то она на нее
обиделась. И назвала ее не хорошим словом. Вот так поссорились
Александрина Николаевна с Александрой Григорьевной. Два верблюда перешли
дорогу.
— Тебе романы писать, а не уроки физкультуры вести, — изумленно сказал
я.
— Не расстраивайся, одной больше, одной меньше, — безразличным голосом
проговорила Елена
— Запутали меня сегодня?
— Значит не суть важно, — смеялась она.
— Андрей Владимирович, глупость Александра Георгиевна сделала. Надо была
за два верблюда ее продать. В школе можно было на верблюдах соревнования
устраивать.
— Дима и проблем бы не было. |
|
